Взгляд из Петербурга

«Русские этруски» и поиски национальной идеи.

Подробности

Автор: Кирилл Королев

Специально для Взгляда из Петербурга. Сентябрь 2013

Доводилось ли вам слышать о «священном корне *РА»? Наверняка доводилось, если вы хотя бы изредка смотрите телевизор: на федеральных каналах частый гость – эстрадный чтец М. Н. Задорнов, который в последние несколько лет превратился в лингвиста-любителя и постоянно рассуждает на эту тему. В прессе также регулярно публикуются материалы подобного свойства, а издательства заполняют прилавки псевдонаучными «изысканиями» о «глубинных корнях русской цивилизации».

Хотелось бы, конечно, отмахнуться – мол, все это шелуха, не стоящая внимания, – но не получается. Слишком уж активны сторонники этой идеологии, и следствие их активности налицо: в общественном сознании фактическая, реальная история мало-помалу подменяется историей мифологической, которая этим сознанием признается как достоверная.

Вообще в современной российской массовой культуре (масс-культура по сути своей космополитична, наднациональна, однако благодаря высокой «врожденной» адаптивности существует во множестве локальных форм, специфичных национальных вариантов) наблюдается стремление переосмыслить прошлое с позиций приоритета культурных достижений русского народа в мировой истории (своего рода «протестная героизация»). Прошлое воспринимается как антиисторическое, недостоверное и даже «конспирологическое», «оболганное» официальной наукой и фальсифицированное псевдоисторическими документами, то есть как прошлое, которого не было и которое скрывает «подлинную» историю.

История, «которой не было», представляется еще более героической, чем официальная, предлагает еще больше примеров патриотизма и поводов гордиться своей национальной принадлежностью; то есть, сконструированный образ прошлого выступает как важный символический ресурс, открывающий путь к господству и власти (данные понятия можно трактовать и метафорически, и буквально). Причем если в былые времена такие сконструированные образы оставались в значительной степени маргиналиями, то сегодня, благодаря массовой культуре и современным технологиям, они моментально оказываются в «общем доступе» и провоцируют воспроизведение, усугубляя свойственный российскому обществу культурный национализм.

Последний в отечественной культуре имеет долгую историю, его зарождение можно возвести к общественным дискуссиям славянофилов и западников в XIX столетии и даже к спорам между «иосифлянами» и заволжскими старцами в XVI веке (идея Москвы как третьего Рима). Но так далеко в прошлое мы углубляться не станем за недостатком места и сосредоточимся на «славянской историографии» — это направление массовой культуры, возникшее на стыке культурного национализма и «пропущенного» через массовую культуру неоязычества (родноверия). Данное направление, представленное изысканиями многочисленных историков-любителей и филологов-непрофессионалов, сегодня пользуется общественным доверием и активно присутствует в идеологическом и медиальном пространстве современной России.

Как социокультурное явление, славянская историография представляет собой подраздел фолк-хистори –паранаучного направления, весьма успешного с коммерческой точки зрения. Сам термин толкуется как «фольклорная история», история легендарного свойства, параистория и т. д. Популярность фолк-хистори в современной массовой культуре России объясняется несколькими факторами, главным среди которых является следующий: налицо лакуна в идеологии, образовавшаяся после краха «монистического мировоззрения», — с утратой этого мировоззрения (коммунистической идеологии) оказался поколеблен авторитет гуманитарных наук в целом, вследствие чего в науку хлынули непрофессионалы, а также журналисты. И преподнесли публике результаты «изысканий», как нельзя лучше соответствующие протестным ожиданиям «растерянного большинства».

К современной российской фолк-хистори относятся разнообразные «новые хронологии», разрабатываемые школой А. Т. Фоменко и Г. В. Носовского, «подлинные национальные истории» (самый известный автор здесь М. Аджиев (Аджи)), «истории тайн и загадок» (О. В. Сулейменов, Э. Р. Мулдашев, В. М. Кандыба, Э. С. Радзинский, А. А. Бушков) и др. При этом, хотя хронологически «славянская историография» сформировалась как направление уже в постсоветский период, многие представители этого направления начинали заниматься квази-историческими и этимологическими изысканиями еще при СССР.

Зарождение «славянской историографии» относится к середине 1960-х годов, когда математик М. М. Постников увлекся историософскими идеями революционера-народовольца Н. А. Морозова, «пересмотревшего» хронологию мировой истории в начале XX столетия. Вкратце идеи Н. А. Морозова можно охарактеризовать как «астрономическое» прочтение библейских текстов: Морозов сделал вывод, что в Библии зашифрована истинная датировка исторических событий, и в дальнейшем приступил к пересчету событий мировой истории с учетом астрономических данных, главным образом солнечных и лунных затмений. «Правильная» история, по Морозову, начиналась с I века н. э. (он же каменный век), II век — эпоха бронзы, III век — эпоха железа; далее следовала эпоха единой «латино-эллинско-сирийско-египетской империи», правители которой «при каждом короновании получали особое официальное прозвище на языке этой страны»; в сохранившихся античных источниках представлено четыре истории той же самой империи, где одни и те же цари выступают под разными именами. В целом вся письменно зафиксированная история занимает 1700 лет, и те события, которые считаются разновременными, происходили параллельно.

Попытки Постникова популяризировать эти идеи не встретили понимания у специалистов, однако в 1974 году на мехмате МГУ был прочитан 50-часовой курс по теории Морозова, вскоре после чего образовался «морозовский» семинар, среди участников которого был и А. Т. Фоменко, будущий основатель школы «новой хронологии». Итогом участия в семинаре стали ранние работы Фоменко, в которых на основании математических методов и гипотез Морозова пересматривалась датировка событий древней истории. Суть «метода» Фоменко состояла в использовании астрономических данных для вычисления истинных дат исторических событий.

Пересмотр прошлого в случае с Россией обернулся «сокращением» российской истории — по мнению А. Т. Фоменко и Г. В. Носовского, история России начинается лишь с XIV века. Вдобавок это «исследование» предложило методику, своего рода алгоритм новой исторической трактовки, и этим алгоритмом, внеся в него желательные для себя коррективы, стали пользоваться другие представители «славянской историографии».

Они взяли не вооружение не столько математические, сколько филологические методы. Причем эти филологические доказательства (точнее, весьма произвольные этимологические ряды) использовались не для «сокращения» русской истории, а для максимально возможного «удлинения» последней – вплоть до начала времен. И осуществлялось данное этимологизирование в рамках националистического дискурса.

Надо признать, когорта нынешних этимологов следует относительно давней традиции. К примеру, тезис о том, что этруски – это русские, был выдвинут еще в 1854 году в монографии «доктора философии и магистра изящных наук», статского советника Е. И. Классена «Новые материалы для древнейшей истории славян вообще и Славяно-Руссов до рюриковского времени в особенности с легким очерком истории руссов до рождества Христова». Сложно сказать, был ли знаком В. И. Щербаков, первым в советское время озвучивший концепцию «русских этрусков», с сочинением Е. И. Классена и обращался ли к нему романист А. К. Югов, подбирая доводы в пользу своей гипотезы «росса Ахилла», но сходство аргументации во всех случаях выглядит убедительно; ср. отрывок из рассуждений Классена: «Имя руссов, известное исстари как славянское… было ведомо не только всем племенам азийским, но и израильтянам, со времени пришествия их в обетованную землю… руссы стоят в главе не только римлян, но и древних греков – как их прародители… славяне имели грамоту не только прежде всех западных народов Европы, но и прежде Римлян и даже самих греков, и что исход просвещения был от руссов на запад, а не оттуда к ним… И благодаря усердным розысканиям некоторых отечественных тружеников на поприще истории … скоро воссияет дохристианская Русь в славе Троян, Гетов-Русских (ошибочно названных этруссками) и македонцев – в славе наставницы древних греков и римлян».

Помимо Е. И. Классена, дань «славянской историографии» отдали собиратель народных песен П. А. Лукашевич, коллекционер, нумизмат и историк-любитель А. Д. Чертков, славист В. И. Ламанский, акушер В. М. Флоринский и даже профессиональный историк Д. И. Иловайский. Все они в своих теориях приводили этимологические обоснования глубокой древности русского этноса, причем ядром этимологических построений в каждом случае являлись рассуждения о «священном корне» РА.

В советский период первым для широкой публики популяризатором этих концепций выступил писатель и заведующий редакцией фантастики издательства «Молодая гвардия» В. И. Щербаков. С середины 1980-х годов он полностью посвятил себя «конспирологической фантастике». Роман «Чаша бурь» (1985) повествует о противостоянии между атлантами и этрусками; это космические цивилизации, а на современной Земле враждуют их потомки, причем русские являются потомками этрусков и, соответственно, наследниками и носителями «высшей духовности» последних. Что касается более поздних произведений В. И. Щербакова, это уже не фантастика, а псевдоисторические исследования с претензией на научность, комбинация различных гипотез фолк-хистори и многочисленных конспирологических теорий: «Все об Атлантиде» (локализация Атлантиды и новая датировка гибели легендарного континента), «Асгард – город богов» (этногенез арийских народов Северной Европы – скандинавов и славян), «Встречи с Богоматерью» (Богородица – одно из воплощений Богини-Матери, известной скандинавам как Фригг), «Века Трояновы» («праистория» Руси и поиски прародины славян), «Тайны эры Водолея» (снова о Матери богов – богине Лебеди; стоит отметить, что автор первым из современных публикаторов в 1992 году «перевел» несколько глав «Велесовой книги», которую назвал «Лебединой»). Все эти произведения издавались солидными тиражами (не менее 50 000 экз.), следовательно, были доступны самой широкой читательской аудитории; а учитывая ажиотажный читательский спрос на фантастику в СССР и в «перестроечные» годы, когда книги, которые удавалось приобрести или взять почитать, буквально «проглатывались от корки до корки», эти произведения безусловно прочитывались и в известной степени формировали образ «праславянской древности» в отечественной массовой культуре.

Не менее тиражным и популярным оказался роман «Память» В. А. Чивилихина (в 2 частях, 1979-1985), который выдержал несколько переизданий и даже был удостоен Государственной премии СССР в 1982 году. В этом «романе-эссе» история – конкретно, история до-Киевской и Киевской Руси – становится «жанровой стратегией», то есть происходит нарративизация истории в соответствии с историософской концепцией автора. Роман не имеет сюжета, точнее, его сюжетом, а не контекстом, выступает протяженность русской и российской истории – от древнейших времен до наших дней. Исходная концепция В. А. Чивилихина при этом сводится все к той же гипотезе о «праславянском человечестве» и «возникновении славянской государственности задолго до Киевской Руси». Концептуально «Память» опиралась на теории историка О. М. Рапова и на гипотезу сибирского археолога В. Е. Ларичева о древнейшей в мире цивилизации в Сибири, созданной, естественно, индоевропейцами, и о будто бы обнаруженном там палеолитическом календаре. Причем Ларичев сближал славян с ведическими ариями и настаивал на том, что предки славян были автохтонами в поволжских и причерноморских степях.

Обращает на себя внимание тот факт, что все эти квази-модели строят любители; возможно, именно поэтому такие модели оказываются востребованными массовой культурой, которая десакрализирует профессиональное знание.

Из современных примеров историософской трактовки истории и вульгарной этимологии укажем, в частности, на материалы «историко-просветительской» газеты «Русские Славяне»: «русские славяне как восточные славяне (или великороссы) – остатки некогда основной мощной цивилизации русов на Земле. Они оставили следы своего величия в Скандинавии и Якутии, на Южном Урале и в Индии, Средней и Ближней Азии, на Юге Европы и в Египте /…/ Русский Язык – основа всех языков земли – носит в себе огромные Знания, в т.ч. Ведические… «антропос» – ант, Ро пос – ант, Ро поющий; «русский» - Ру с ки – (богу) Ра с душой; «этруск» - этот русский; «Египет» - ие ги пет – где гробы петь; «Иерусалим» - ие Ру са лим – где (богу) Ра сынов кладем – русское кладбище, Палестина – Белостенная; санскрит – санг с крит – песни с Крита (от нем. Sang – песня)». Можно также процитировать отрывок из работы В. Б. Авдеева «Раса и русская идея»: «Санскритологи всего мира сходятся во мнении, что санскрит появился на территории современной России. Из современных живых языков именно русский ближе всего к санскриту, и это также неоспоримый факт. Поэтому чередование гласных букв в корнях РУС-РОС-РАС говорит само за себя… Совершенно очевидно также, что наше русское написание слова “РАСА” точно воспроизводит санскритский термин “RASA”… “Раса” — это глубоко русское по смыслу и по звучанию слово, и не нужно быть филологом, чтобы это понять. /…/ РУС-РОС-РАС — это изначальная смысло-звуковая матрица древнейшего языка индоариев».

Для лингвиста эти люительские построения выглядят очевидной нелепостью, однако, повторимся, статус официальной науки, тем более гуманитарной, сегодня полностью дискредитирован; фолк-хистори и прочим паранаучным «штудиям» доверия в обществе гораздо больше. И это доверие удачно (для тех, кто паразитирует на масс-культурном невежестве) накладывается на идеологические призывы к поиску «национальной идеи», озвученные Б. Н. Ельциным в 1996 году и затем многократно повторяемые представителями власти. И в итоге фактически неизбежно появление и тиражирование новых идей и текстов, связывающих прошлое и будущее России с поисками ее этнических, социальных и геополитических корней.