Взгляд из Петербурга

СВОБОДА НА БАРРИКАДАХ

Подробности

Автор: Андрей Столяров

О реформах и революциях

Проблема будущей революции, проблема «быстрых реформ» по-прежнему в центре внимания российского общества. Мнения здесь высказываются самые разные, эмоции зачастую перехлестывают через край, однако складывается ощущение, что оппоненты опираются не столько на внутреннюю механику ситуации, сколько на свое желание (нежелание) социальных и политических перемен.

Между тем и у революций, и у связанных с ними реформ существуют закономерности, которые во многом определяют ход событий.

Закономерности эти вполне очевидны.

Закономерность первая: упущенный шанс.

Данную закономерность можно сформулировать так. Никакая власть не хочет реформ. Причем, подчеркиваю, не только нынешняя российская, а вообще никакая. Что, впрочем, понятно. Любая власть отчетливо понимает, что реформы – это ситуация высокой неопределенности, это новые правила социальной игры, это появление новых людей, это риск для существования самой власти, и потому оттягивает преобразования – сколько хватает сил.

В результате реформы всегда опаздывают. Власть, как правило, пропускает тот короткий период, когда трансформацию общества можно осуществить сравнительно мягким путем. Если говорить о России, то все изменения, которых ныне требует внесистемная оппозиция, – свободная регистрация партий, устранение искусственных барьеров на выборах, реальная конкуренция, объективный подсчет голосов – можно было осуществить еще при второй легислатуре Владимира Путина в 2004 – 2008 гг. Тогда, после стабилизации экономики, сопровождаемой к тому же «золотым дождем» нефтедолларов, просыпавшихся на страну, авторитет президента, социальная харизма его была достаточна высока, чтобы избежать подростковых крайностей демократии. Ситуация была вполне управляемой. А за последующие восемь лет путинско-медведевской эйфории оппозиционное движение, несомненно, успело бы повзрослеть: организовать реальные партии, вырастить лидеров, выработать программы, научиться правилам конкурентной борьбы. Россия вступила бы в эпоху цивилизованного политического бытия.

К сожалению, ничего этого сделано не было. Был выбран путь авторитарного «сырьевого распила», идеологическим выражением коего стала «суверенная демократия». Политическое поле было грубо зачищено, все конкуренты устранены, проблема была загнана внутрь, начала накапливаться «энергия отсроченных изменений», которая, достигнув критической величины, расплескивается теперь по улицам и площадям.

Поезд мирных преобразований ушел.

Российская власть упустила свой единственный шанс.

Закономерность вторая: призрак доктора Гильотена

Сформулируем вторую закономерность. Она тоже очень проста. В условиях авторитарного государства, в ситуации опаздывающих реформ любое движение к демократии для власти смертельно опасно.

О чем свидетельствует история?

Вот Николай II собрал Думу в 1906 году, и эта Дума немедленно, всей яростью, обрушилась на правительство. Самого государя-императора критиковать было нельзя, но от министров, назначенных им, только перья летели. Авторитет власти сразу же покатился вниз. Чем это кончилось? Николая II расстреляли в Екатеринбурге. Вот Горбачев собрал Съезд народных депутатов СССР, и Съезд точно также, всей яростью, обрушился на правительство. Сначала министров потрошили, как кур, затем полетели камни в КПСС, и наконец дошла очередь до самого Горбачева. Где он, кто он теперь?.. А Долгий парламент в Англии, который собрал Карл I? Чем он закончился? Королю отрубили голову. А Генеральные Штаты во Франции? Людовик XVI тоже лег под топор.

Свидетельства истории очень наглядны. И потому можно быть абсолютно уверенным, что ни на какие реальные демократические уступки нынешняя российская власть не пойдет. Не надо иллюзий. Никаких «честных выборов» мы не дождемся. Не дай бог, на них победит оппозиция. Не дай бог, она образует устойчивое парламентское большинство. Ведь тогда немедленно возникнут вопросы: кто пилил, как пилил, где деньги лежат? Будут образованы комиссии по расследованию, будут открыты десятки, может быть, сотни уголовных дел. Многие из нынешних административных богов могут запросто оказаться в тюрьме.

Осознает этот риск российская власть?

Конечно, осознает.

Боится она такого исхода?

Конечно – до судорог.

Так что «суверенная демократия» будет удерживаться в России любой ценой.

Речь идет о жизни и смерти правящего меньшинства.

Просто так оно власть не отдаст.

Другое дело – есть ли у него возможности эту власть удержать?

Закономерность третья: проблемы со зрением

Третью закономерность можно определить как фатальный «политический астигматизм». Авторитарная власть всегда живет в царстве иллюзий. Она, как правило, не чувствует реального положения дел в стране.

Опять-таки обратимся к истории.

Вот Николай II в феврале 1917 года едет из Могилева, где находится Ставка Верховного Главнокомандования, в столицу империи – Петербург. И что он видит, прогуливаясь по платформам промежуточных станций? Он видит, как в струнку тянутся при его появлении офицеры, как собираются в отдалении толпы ликующих горожан, слышит восторженные приветствия, крики, он убежден, что армия и народ боготворят своего царя. Какая там революция? Какой может быть государственный переворот? И вдруг на подъезде ко Пскову, как гром: Россия, государь, требует вашего отречения!..

Заметим, что точно так же, всего через восемь месяцев, внезапно, явились большевики. Будто лопнули небеса. Никто не был способен это предугадать.

Никакой революции не ожидал президент Туниса Бен Али. Ничего подобного не предвидел президент Египта Хосни Мубарак. Муамар Каддафи до последнего дня был убежден, что народ Ливийской Джамахирии любит его, и эту веру ничем было не поколебать.

Неизвестно, о чем думает наш нынешний президент, выступая на «путингах», собранных для него «Единой Россией». Судя по телевизионной картинке, по его растроганному лицу, он также уверен, что его власть незыблема – что его поддерживает абсолютное большинство россиян.

То же самое вроде бы подтверждают и рейтинги.

Однако при этом выпадает из поля зрения очевидный факт. Большинство никогда не делает революций. Революции всегда совершает пассионарное меньшинство. В момент октябрьского переворота большевики располагали Красной гвардией всего в четыре тысячи человек. Однако сражаться ни за Керенского, ни за Временное правительство, ни за свергнутого царя никто не хотел.

Вот, чего обычно не принимают в расчет.

Баррикады возводятся не рейтингами, а людьми.

Как только начинают звучать куранты революционной эпохи, могущество власти, которым она себя убаюкивает, развеивается как дым.

Повестка дня: алеет восток

Какие выводы можно сделать из сказанного?

Революции, в отличие от государственных переворотов, не приходят из темноты, они рождаются в тот момент, когда всем становится ясно, что дальше так жить нельзя, когда в стране накапливается социальная духота, когда власть дискредитирована до того, что ей больше никто не верит. Тайфун начинается лишь тогда, когда перемен жаждут все. Неожиданностью революция оказывается только для самой власти.

Революции пробуждают вовсе не Кромвели и Робеспьеры, не товарищ Ленин с товарищем Троцким и уж, конечно, не Алексей Навальный с Ксенией Собчак. В революцию страну ввергают такие правители как Карл I, английский король, Людовик XVI, французский король, Николай II, император всероссийский. И так далее. Не случайно во времена советской власти ходил анекдот: политбюро ЦК КПСС решило наградить Николая II орденом Октябрьской революции. За создание в России революционной ситуации.

И вот тут следует подчеркнуть важный момент. Обычно считается, что революция – это масштабное насилие, сопровождаемое гражданской войной и множеством жертв.

Это не так.

Революция как механизм быстрого преобразования настоящего в будущее может осуществляться и в мягкой форме. Мы помним о «бархатных революциях» в ряде европейских, бывших социалистических стран. Мы только что наблюдали сравнительно спокойные революции в Тунисе и Египте. Мы знает о вполне благополучных «революции роз» в Грузии и «оранжевой революции» на Украине.

России, скорее всего, очередной революции не избежать. Все свидетельствует о том, что страна уже проскочила ту точку, когда назревшие преобразования можно было осуществить эволюционным путем. Мы попали в сужающуюся «воронку событий», и финал здесь можно несколько оттянуть, но невозможно предотвратить.

Энергия «отсроченных перемен» все равно прорвется.

И потому лозунг дня, как мне кажется, должен быть совершенно иным.

Бороться следует не за революцию и не против не нее.

Бороться следует за революцию мягких форм.

За революцию цветов, а не баррикад.

Рубеж веков показал, что цветы способны останавливать даже танки.

На мой взгляд, это сейчас единственная политическая позиция, которая имеет содержательный смысл.

Авторская версия статьи, напечатанной 1.10.2012 в «Новой газете».